Уродства могли быть врожденными ― ей доводилось встречать вирдов со схожими изъянами ― но она подозревала и боялась, что это не так. Она вспотела под броней, несмотря на то, что тут было холоднее, чем зимой на Вальхалле. Ей захотелось развернуться и убраться отсюда ко всем чертям, но что–то заставило ее остаться. Гедд хотелось надеяться, что чувство долга. За ямой было что–то еще. Она двинулась дальше.

Тринадцатая глава

Город Воргантиан, Кобор, в свете Терры

В человеке, стоявшем в двадцати метрах перед Мероведом, чувствовалось что–то неправильное. Судя по осанке и фигуре, это был мужчина, но голова его была опущена, и он носил широкий комбинезон улейного рабочего. Он все еще не вышел на свет после того, как погас гололит Илакса Орна, и стоял на месте совершенно неподвижно. Казалось, человек даже не дышит.

― Я ― Меровед, прежде из Десяти Тысяч, слуга Света Императора. Подойди и назови себя.

― Я знаю, кто ты.

Голос определенно принадлежал мужчине, однако звучал совершенно нечеловечески, слишком глубоко и слишком гулко, как будто говорил не один человек.

― Ты знаешь, кто я?

― Нет… ― ответил Меровед, отступая назад и занимая боевую стойку, ― но знаю, что ты.

― Какой самоуверенный… Как думаешь, он был таким же? Хочешь, расскажу, как он умер?

― Лучше заткнись и попытайся меня убить. ― Меровед вложил пистолет в кобуру. Он хотел сделать это своими руками.

― О, ― проговорил носитель демона, оторвав от земли полуночно-черный взгляд и открыв весь ужас своего нечестивого лика. ― С радостью.

Из его лба росли два сияющих рога, обрамляя удлинившееся под влиянием варпа лицо. Рот ― блеклая серповидная расщелина, наполненная игольно-острыми зубами. Длинный и кривой как кинжал нос. Кожу, словно ширящаяся болезнь, покрывали темные пятна.

Двинувшись к Мероведу, он как будто стал расти. Кожа натянулась, затем лопнула, явив поблескивавшие под ней кости. Демон закачался на тонких ногах. Длинные руки заболтались, что у обезьяны. Грудина раздулась и треснула, острые куски костей стали скрежещущими зубами, с красной пастью внутри. Шея его удлинилась, извиваясь в перистальтических движениях до тех пор, пока на гротескном отростке плоти не задергалась теперь уже крошечная голова.

Одежду, которую существо прежде носило, объял незримый огонь, и его горящие обрывки развеял смрадный ветер, пока демон, наконец, не предстал обнаженным и нечистым, как породившая его ночь. Воздух осквернил запах гнилого мяса и скисшего молока.

Меровед взревел, не сводя глаз с шагающего демона, когда тот набросился на него с противоестественной резвостью.

Первый удар он пропустил, а его вибромеч бессильно отскочил от упругой, как резина, плоти. Взметнувшаяся рука сбила Мероведа с ног и отбросила на землю.

Он почувствовал во рту кровь и понял, что прокусил себе язык.

Застонав от усилия, он поднялся и рубанул по лодыжке демона, и был вознагражден нестройным воплем боли.

Он мрачно улыбнулся.

― Старое оружие… Оно оставляет след.

Меровед содрогнулся, когда ему в грудь внезапно вонзился костяной шип.

Медленный, подумал он. Слишком медленный.

Взмахом виброклинка он отрубил жуткий отросток, оставив его конец торчать из своего тела, словно осколок.

Еще и дряхлый…

От мощного пинка Меровед отлетел назад, и спину прошила боль, когда он столкнулся со стеной.

― Помню, со златым оружием было как–то проще, ― процедил он сквозь сжатые зубы, поднимаясь навстречу демону.

― Мы с тобой уже бились когда–то, ― сказало существо, и Меровед от всей души пожелал, чтобы оно перестало говорить. Демоны ― любители поболтать. Этот атрибут человечества они приняли слишком уж охотно. Насмешки, обман, издевательства и обещания… Они были такими же инструментами демона, что любой костяной клинок или острый клык.

Скорчившись от боли, Меровед вырвал шип из груди. На его конце густела кровь, и он понял, что тот зашел довольно глубоко.

― Возможно… Я запамятовал. ― Он сдавленно втянул воздух. Любой из тех ударов давно бы уже прикончил меньшее существо. ― Мой разум не тот что прежде. Либо это ты помнишь что–то не то.

Демон улыбнулся, сверкнув крокодильими зубами.

― Пытаешься ранить словами. Навредить мне способно лишь одно слово, а ты его не знаешь.

Меровед осклабился.

― Я смогу убить тебя и без истинного имени.

Демон ринулся вперед со змеиной стремительностью, и Меровед вскрикнул, когда он полоснул ему грудь, оставив на теле рваную борозду. Он едва успел выхватить из поясного кармана фиал с серебристой жидкостью.

― Как я и сказал… ― прохрипел он, изо всех сил потрясши фиал, прежде чем запустить его в демона. Фиал разбился и забрызгал его какой–то святой кислотой, что обожгла растянутую плоть и заставила существо с шипением задергаться в судорогах.

― Санктус ламента, ― прорычал Меровед, слишком остро чувствуя боль от своих ран. ― Это значит «слезы святых», неграмотная ты мразь.

От опаленного кровоточащего тела демона повалил смрадный дым.

Меровед устремился в атаку, замахнувшись сжатым обеими руками мечом. Он подбежал к демону и быстро, прежде чем тот успел прийти в себя, шагнул под его болтающиеся конечности и принялся рубить в область паха.

Существо задергалось и зашаталось под шквалом ударов, исторгая из широкого рта свиной визг. Оно взмахнуло руками в попытке пробить плечи и спину Мероведа, однако тот отступил и, крутанувшись, ушел из–под атаки. Пока он будет оставаться внизу, демону его не достать.

Но Меровед уставал. Рана в груди отняла у него больше сил, чем он поначалу думал. По броне свободно текла кровь, лужей расплываясь под ногами. Он чуть не поскользнулся на ней и едва успел восстановить равновесие, как демон выгнул шею и, будто посылая Мероведу поцелуй, выплюнул в него град заостренных зубов.

Он пошатнулся, однако не рискнул убрать руку с оружия, чтобы стиснуть рану на лице. Если он выпустит меч, все будет кончено. С текущей теперь и по лицу кровью Меровед широко замахнулся виброклинком. Он перерубил демону колени, и тот повалился на землю, словно паук с оторванными конечностями.

Меровед отразил второй шквал зубов плоской частью клинка и перешел в атаку. Пока демон проклинал его на чем свет стоит, он отсек ему одну руку, затем вторую, после чего принялся рубить шею. Каждый его удар вздымал фонтаны вонючего ихора, разъедавшего ему броню и прожигавшего скальп вместе с открытыми участками кожи. Меровед не останавливался. Единственный способ повергнуть демона ― это его расчленить. Пещера полнилась судорожными предсмертными воплями, однако Меровед оставался непоколебимым. Мышцы горели, голова кружилась от кровопотери, удары стали торопливыми и остервенелыми. Вся накопившаяся в нем боль нашла выражение в заключительном реве триумфа и возмездия. Закончив, он пошатнулся и чуть не упал. Меровед вонзил вибромеч в землю и тяжело оперся на него.

От носителя демона осталась лишь вонючая лужица булькающего ихора, испарявшегося еще более смрадным дымом, которым он старался не дышать. На несколько мгновений он отключился, перед глазами поплыли темные пятна, и он понял, что не видит на один глаз. Меровед потянулся к лицу, ожидая найти рану, но вместо этого нащупал разбитую глазницу. Сплюнув сгусток крови, он отыскал среди инструментов стимм-инъкектор и не поскупился на дозу. По нервным окончаниям разлился яркий огонь. Меровед знал, что эффект долго не продлится, и что ему нужна медицинская помощь, поэтому безотлагательно вызвал по воксу Зату.

Сервитор ответит сразу же.

― Вы нашли реликвию, мой лорд?

― Нет, но я уверен, что она здесь, Зату. Я нашел нечто гораздо, гораздо худшее.

― Похоже, вы ранены. Мне…

― Да, и да, пришли орудийный катер. Убедись, чтобы на борту было необходимое медицинское оборудование. Я вышлю координаты. Нужно предупредить Трон, Зату. Угроза тут, на Воргантиане. Она реальна и невообразимо опасна. Культ Просвещенных жив. Я должен немедленно связаться с генерал-капитаном.