— Не оставляй меня, Император… Ибо я Твой вольный слуга…

Жаждущий Крови взревел, суля насилие. Он обрушил на Картовандиса шквал смертоносных ударов, но при этом, когда кустодий отступил, оголил бок. Меровед провел выпад, однако демон вовремя обернулся, и копье стража лишь пропахало черное железо панциря, в ливне искр сорвавшись с выкованного в аду металла. Обратный взмах топором застиг его врасплох, скользящим ударом разрубив напополам поспешно вскинутый щит и сбив самого Мероведа с ног. Его раскрутило в воздухе, по груди и руке разлилась боль. От мощнейшего удара, сломавшего кости и расколовшего аурамит, он отключился еще до того, как успел рухнуть на землю.

Через пару секунд кустодий пришел в себя и, застонав от боли, поднялся на четвереньки. Подхватив копье, он выпотрошил кровопускателя, который решил воспользоваться шансом, прежде чем встать на колено и широким взмахом оружия обезглавить еще двоих. Трупы демонов еще не успели коснуться земли, как Меровед отыскал взглядом своих братьев.

Картовандис сражался в одиночку. Он потерял щит и орудовал одним лишь клинком стража, вращая, рассекая и коля. Адио был далеко. Он лишился оружия, и бился с массивной гончей плоти голыми руками. Отряд Охранников Теней заметил его бедственное положение, однако преграждавшие путь кровопускатели сильно замедляли их продвижение.

Меровед мог достичь только одного, и он выбрал Картовандиса. Товарищ-кустодий был непревзойденным мечником, но Жаждущий Крови был олицетворением повелителя войны. Одному ему не устоять.

Сплюнув кровь, Меровед неуверенно поднялся на ноги.

Тело Жаждущего Крови покрывали глубокие раны, через панцирь пролегла рваная рытвина, однако демон не утратил своей ярости. После каждого укола и пореза Картовандис наталкивался на неистовую контратаку. Каждый парированный удар высекал из кромки клинка снопы черных искр, сотрясая всего кустодия и вынуждая двигаться с отчаянной спешкой.

Картовандис заметил слабину и рубанул по запястью Жаждущего Крови. Сжимавший плеть кулак отделился от руки, но из зияющей раны в кустодия брызнул густой кипящий ихор. Он закашлялся от захлестнувших доспехи нечистот и, пошатываясь, с трудом успел отразить атаку. Второй удар отбил меч Картовандиса в сторону и заставил его отступить на шаг. Топор, обжигая воздух, устремился вниз… Но вонзившееся в руку демона копье отвело удар. Прошедший всего на волосок от кустодия топор опалил землю. Картовандис еще не успел опомниться, как Жаждущий Крови нагнулся и насадил его на рог, бритвенно-острым наростом пронзив аурамит. Кустодий мучительно закричал и отсек рог. Демон взревел и топором отбросил Картовандиса в сторону, разрубив его тело от плеча до паха.

Он упал и, выпустив меч из ослабевших пальцев, уже не поднялся снова.

У Мероведа остался только нож, но он все равно извлек его, когда демон склонился над неподвижным телом Картовандиса. С его уст слетел редкий боевой клич, чтобы отвлечь демона и выиграть несколько драгоценных секунд. Меровед был в считанных мгновениях от гибели, как внезапно услышал пение.

— Кхак‘акаоз’…

Жаждущий Крови запнулся. Он ощутимо сжался, и кожа начала осыпаться с его тела подобно пеплу.

Пение доносилось от паладина. Он привалился к телам других Серых Рыцарей и зачитывал из книги с истинными именами, которая горела психической энергией.

— … кхисш’аками…

Каждый слог причинял демону боль. Он припал на колено, лишившись вдруг своей несокрушимой воли. Ему в бок вонзилось копье стража. Он завопил и взмахнул руками, когда в тело впился очередной клинок. И еще один. Воинство кустодиев принялось бить Жаждущего Крови со всех сторон, рубя и коля его копьями и мечами, в то время как пение паладина становилось все яростнее и напористее.

— Кхак’акаоз’…

Демон еще отбивался, однако каждое слово паладина ослабляло его все больше.

— … кхисш’аками…

Его конечности исчахли, плотный мех стал серо-пегим. Крылья существа съежились, став истрепанными и погрызенными.

Удовлетворенный увиденным, Меровед оставил демона своей участи и направился к Картовандису.

Кустодий умирал, его выпотрошенные внутренности валялись по земле вместе с нечистотами.

Зазвучал рожок, на этот раз знакомый ему горн. Охранники Теней давали сигнал к отступлению перед лицом близящейся атаки демонов, их боевые корабли с черными корпусами обстреливали врагов, спускаясь, чтобы эвакуировать воинов с поля битвы.

Меровед кинул взгляд на Адио. На его запястье сжались челюсти еще одной гончей плоти, и к нему приближались другие нерожденные.

— Держись, брат… — пробормотал он, но понимал, что в первую очередь нужно помочь Картовандису. Меровед затолкал внутренности ему в тело и велел крепко держать, после чего взялся за горжет раненого кустодия и поволок его в сторону Адио. Его собственные открывавшиеся и расширявшиеся раны горели болью, но Меровед продолжал идти.

Адио сломал гончей плоти шею, а затем, достав мизерикордию, расправился с кровопускателями, что слетелись к нему, словно стервятники. Сломанное знамя валялось у его ног, однако сам он не дрогнул, когда посмотрел вслед взлетающим кораблям. Он нашел свою кастелянскую секиру и изрубил еще одну свору демонов, прежде чем трое кустодиев наконец воссоединились.

Подскочив к прихрамывавшему Мероведу, Адио быстро взял его ношу на себя.

— Чудо, что он выжил.

— Это зависит от того, как скоро мы доставим его к хирургеону, — ответил Меровед.

Серые Рыцари и кустодии добивали Жаждущего Крови. Демон превратился в сжавшийся рассыпающийся комок, пока не осталось даже его, разрезанного и дымом пущенного по ветру.

— Я думал, тебе конец… — сознался Меровед, с гримасой боли держась за бок.

Адио посмотрел в небо. Его кулак сжался.

— Но ты все равно пришел.

— Наверное, у них были свои причины…

Адио проводил корабли взглядом, пока те не превратились в точки на кроваво-красном горизонте, но так ничего и не сказал.

Девятнадцатая глава

Город Воргантиан, Кобор, в свете Терры

Во тьму, оставляя за собой огненный хвост, падала слезинка. Сначала она походила на свечное пламя, мерцавшее на фоне беззвездной ночи, но едва десантный корабль приблизился к башне, стало ясно, что внутри него корчилась фигура. Стали видны дергающиеся конечности, а затем корабль подлетел так близко, что все на его борту смогли различить горящие волосы и растянутый в мучительном беззвучном крике рот.

Астропат выбросился из Башни Взора, и он был не один. За первым последовал второй огонек — еще один астропат в разлетавшихся вокруг нее осколках оконного стекла. За вторым вниз устремился третий, а потом и четвертый, словно гибнущие мотыльки, летящие к неизбежной смерти. Спустя почти полминуты первый астропат достиг покрова смога, и его свет, прогорев еще несколько секунд, исчез в густых облаках. Вскоре мрак поглотил их всех.

С их гибелью город погрузился во тьму, и единственный свет теперь исходил от догорающих остовов упавших кораблей, что валялись среди транзитных путей или торчали из стен зданий. Повсюду царила разруха, однако Воргантиан оставался неподвижным, будто ждущий смерти раненый зверь.

— Туда… — Картовандис, стоявший на опущенной аппарели заднего люка, указал на чудом уцелевший посадочный выступ.

Сидевший на гравискамье Адио поднял голову. У него в руке мигало устройство, напоминавшее гильзу от пули.

— Он где–то рядом.

Картовандис кивнул и открыл вокс-канал с кабиной.

— Садимся. Юго-восток, шестьсот пятьдесят футов.

Десантный корабль начал, снижаясь, поворачивать. В иллюминаторах вырисовывались шпили и сторожевые башни, настолько же черные и безжизненные, как и остальной город. Связь в районе, по-видимому, умерла также.

Картовандис выключил вокс.

— Остаток дороги пройдем пешком.

— Мы можем считать, что он еще жив? — спросил Адио.